Воспоминания

Мухамет Идрисов, народный артист России и Башкортостана, ветеран ансамбля:

– Впервые я увидел Файзи Адгамовича в 1941 году. Нас, группу самодеятельности, привезли в Уфу, тогда шла подготовка к Декаде башкирского искусства в Москве. Правда, вскоре началась война, и Декаду отложили. Отбор проходил в Башкирском театре оперы, в комиссии был Файзи Адгамович – тогда еще совсем молодой. Я показал свой любимый танец на башкирскую народную мелодию «Баик». Вижу – Файзи Адгамович оживился, легко взлетел на сцену. У меня на ногах были тяжелые сапоги, он снял свои туфли и дает мне: «Ну-ка, надень». Его туфли мне малы оказались, так он побежал в костюмерную и принес мне красивые сапоги из мягкой кожи. Еще раз посмотрел мой танец – уже в новых сапогах – и я был принят в ансамбль народного танца. Ансамбль стал для меня, как и для многих моих коллег, большой школой, ведь мы пришли без специального образования. Файзи Адгамович был очень строгим руководителем, очень был требователен к нам, но умел разглядеть и взрастить в нас самое лучшее, оригинальное. Мой «Баик» он полюбил сразу, с радостью принял его, я видел, как его глаза горели… Он отнесся к нему очень бережно, только лишь чуть подправил, немного сократил. И твердо приказал: «Мухамет, танцуй только так, как танцуешь сейчас, и только под курай». Более 60 лет я танцевал «Баик», но всегда помнил его советы.

Талгат Урманов, заслуженный артист РБ, ветеран ансамбля:

– Сила нашего ансамбля всегда была в его колоритности, подлинной фольклорности, и именно этим мы отличались от остальных. Наше поколение – все из самодеятельности, и мы брали чем? Конечно же, самобытностью. Ведь наши танцы не похожи ни на чьи другие. И они – разные! Все что угодно можно выразить в башкирском танце, рассказать всю историю, всю жизнь народа. «Три брата» Файзи Адгамович назвал вначале «Треножник». Он говорил: «Треножник не поскользнется, не упадет», и вкладывал в это название особенный смысл. Действительно, в нем истинно народная философия: три этапа жизни человека от молодости и до старости показаны в неразрывном единстве. И в каждой ипостаси – своя красота, свой смысл. Это – один из шедевров Гаскарова, настоящая энциклопедия башкирского мужского танца. Он вобрал в себя весь арсенал танцевальной лексики – тут и юношеская воинственность, удаль, молодечество, и мужская степенность, сдержанная сила, и лукавая мудрость старика…

Эльза Урманова, заслуженная артистка РБ, ветеран ансамбля:

– Приходилось быть свидетелем того, как Файзи Адгамович находил темы для своих произведений. Он всегда говорил, что темы эти – повсюду, надо только суметь разглядеть их в народной жизни. Он рассказывал, что во время гастролей в Учалинском районе был в одном деревенском доме. Его усадили за стол, разговор зашел, разумеется, о танце, и хозяйка, занося в комнату самовар, стала приплясывать. Файзи Адгамович тут же схватил чашку и стал стучать ложкой ритм. Потом говорит: «А можешь поставить самовар на голову?» Женщина тут же поставила самовар на голову и стала плавно кружиться под дробь… Его восторгу не было конца! Некоторое время танец зрел у него в голове. И я счастлива, что участвовала в постановке «Проказниц». А «Танец с ведром» – это ведь тоже сценка из народной жизни. Женщины в башкирских аулах именно так и танцевали: наденут наперстки на пальцы и выстукивают дробь – кто на подносах, кто на ведрах. С «Проказницами» я ездила в Вену на Всемирный фестиваль молодежи в 1959 году, где наш танец стал серебряным лауреатом. Помню, на следующий день после выступления выходим на улицу – к нам подходят австрийцы, что-то говорят, улыбаются, жмут руки, напевают мелодию «Проказниц», жестами просят показать танцевальные движения… Это был необыкновенный успех! До сих пор появление «Проказниц» с самоваром вызывает оживление в зале и аплодисменты. До сих пор поражаюсь, каким образом Гаскаров умел разглядеть в обыденной жизни зерна подлинного искусства.

Хашим Мустаев, заслуженный деятель искусств РБ, балетмейстер-консультант ГААНТ им. Ф. Гаскарова:

– Есть выражение: «Вначале было слово». Гаскаров на это возражал: «Нет, вначале было движение!» И был прав. Природа создала человека таким, что без танца он не может жить. Наша встреча состоялась в 1939 году на торжественном концерте в честь 20-летия образования БАССР. Я тогда учился в Ленинградском хореографическом училище, и нас, целую группу учащихся, пригласили участвовать с балетным номером. Файзи Адгамович решил показать на этом концерте свой первый танец «Зарифа», но ему сказали, что в программе уже есть сольный танец Ушанова. Он с трудом, но все же добился включения своего номера в программу, и первое отделение концерта завершила «Зарифа». Аккомпанировали ансамблю 5 кураистов. Это, конечно, была далеко не та «Зарифа», которую мы видим теперь, но публика была ошеломлена. Ведь это был первый коллективный башкирский танец! Ничего подобного до сих пор на нашей сцене не было. И после танца потрясенная публика встала и долго аплодировала стоя. Это было рождение ансамбля! Я видел за кулисами Гаскарова – у него на глазах были слезы счастья.

Мансур Тимергазеев, заслуженный артист РБ, ветеран ансамбля:

– Я начал работу в ансамбле с 1955 года. Гаскаров горел в работе, всегда был подтянут, уверен в себе. Его авторитет был непререкаем, мы – артисты – во всем старались подражать ему. Я думаю, главная особенность его работы с людьми заключалась в том, что он сначала заглядывал им в глаза. Не по росту выбирал он к себе в ансамбль, не по фигуре, не по внешности, а по глазам, в которых читал душу. Он много ездил по районам, селам и, конечно, везде искал народных исполнителей. И знал, что главное в башкирском танце – характер, стиль. Бывало, выйдет старичок в круг – ни фактуры в нем нет, ни росту. Но столько в нем огня, столько душевной силы – залюбуешься. И Гаскаров старался выбирать именно таких ребят – чтобы в глазах была искра, чтобы душа пела. Такими были первые солисты ансамбля – Ирек Ибрагимов, Мухамет Идрисов, Мухамет Шамсутдинов, Хисбулла Зубайдуллин, Анвар Фахрутдинов, Рим Бакиров, Закир Исмагилов… Это были истинные звезды, и каждый из них был индивидуальностью.

Равиля Хазиева, заслуженная артистка РФ, народная артистка РБ:

– Файзи Адгамович любил во время гастролей после концерта устраивать в клубе вечеринку с танцами. А нам при этом наказывал наблюдать за тем, как танцует деревенская молодежь, и запоминать движения. Причем наблюдать всюду, не только в клубе, но и на квартире, где мы останавливались, – смотреть и примечать характерные движения башкирских девушек, женщин, манеру ходить, бегать, даже сидеть. И сам учился всегда и везде. А когда находил что-нибудь оригинальное, радовался как ребенок. Однажды (мы тогда в зале филармонии репетировали) идет обычная работа с репетитором, и тут врывается в зал Файзи Адгамович с криком: «Нашел!» С ходу запрыгнул на сцену и начал тут же рассказывать идею нового танца…
К нам он вначале приглядывался, прикидывал, что каждый из нас может. Видимо, во мне он разглядел образ шаловливой сельской девушки. Однажды в работе над танцем «Весенний поток» вручил мне русскую гармошку и говорит: «Ну-ка, попробуй растянуть меха». Я лихо растянула гармошку изо всех сил, во всю ширь. Он кричит: «Да, да, именно так!» И пошла работа! Один из лучших гаскаровских номеров, дуэт «Дружба», я впервые увидела в исполнении корифеев ансамбля – Хазины Магазовой и Мухамета Шамсутдинова. Удивительный танец! На второй год моего прихода в ансамбль, в 1953 году, Файзи Адгамович поставил его для меня и Хисбуллы Зубайдуллина – это был самый высокий, стройный наш танцор, народный артист Башкортостана. Смысл танца в том, что это не любовный дуэт, в нем – удивительная чистота дружбы юноши и девушки. В глазах – восхищение, радость юности, но и определенная дистанция, целомудрие. 16 лет мы танцевали его с Зубайдуллиным, были и другие партнеры, но лучше, чем он, не танцевал никто. С этим танцем выступали на Декаде 1955 года в Москве, вместе ездили в 1959 году на Всемирный фестиваль молодежи и студентов, стали его лауреатами. Напутствие Файзи Адгамовича всегда звучит у меня в ушах: «Равиля, ты должна передавать свой опыт молодым». После ухода из ансамбля на пенсию много работала с самодеятельными коллективами, старалась выполнить его наказ.

Рашида Туйсина, заслуженная артистка РФ, народная артистка РБ, лауреат Государственной премии РБ им. С. Юлаева:

– К нему на репетицию нельзя было идти с пустой головой. Мы были обязаны что-либо подготовить – какие-то движения, набросок танца. Он очень придирчиво смотрел, и только если находил придуманное приемлемым для твоего внешнего, а главное – внутреннего мира, то соглашался. И тогда начинал развивать образ, совершенствовать его, образ этот становился частью большого хореографического произведения…
У него была привычка во время концерта спускаться в зрительный зал, наблюдать: могут ли его артисты овладеть вниманием публики, как она реагирует на те или иные новшества. А потом, после концерта, обязательно следует разбор – все раскладывается по полочкам, и тогда держись!
Мой первый выход на сцену с моей знаменитой «Загидой» случился не где-нибудь, а в Кремлевском дворце. Это было в 1961 году, я всего год работала в ансамбле. До этого я танцевала «Загиду» в самодеятельности, конечно, очень упрощенно. «Загиду» должна была исполнять другая танцовщица, но вдруг неожиданно посреди концерта подбегает ко мне Файзи Адгамович и дает приказ: «Туйсина, одевайся на “Загиду”, готовься к выходу!» Я стою ни жива ни мертва, но ведь сам Файзи Адгамович велел! Я надела чужой костюм (значительно больше моего размера), баянист Альфарит Султанов заиграл вступление, я выплыла на сцену – зуб на зуб не попадает от страха. Как могла, станцевала, ушла со сцены, а за спиной – тишина. Ну, думаю, это провал… И вдруг слышу шквал аплодисментов! Файзи Адгамович буквально вытолкнул меня на бис… После концерта вижу – Гаскаров идет ко мне с охапкой цветов. Говорит: «Туйсина, у меня нет привычки дарить своим артистам цветы, но ты заслужила…» Это была его оценка, одобрение, благодарность. На следующий день меня персонально пригласили с этим танцем в университет Дружбы народов. А в 1968 году отправили на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Софию, где принимали участие артисты из 128 стран. Мой номер был удостоен золотой медали. В Москве, когда готовили нас к фестивалю, пришлось тесно общаться с грузинскими, осетинскими, таджикскими и другими танцовщиками со всего Союза. Наблюдая за ними, сравнивая их танцы и наши, я поняла, в чем своеобразие башкирского женского танца: в нем целомудрие, сдержанность и грация. Файзи Адгамович всегда говорил: «Во всем должна быть мера». Главное в «Загиде» – раскрыть богатство души, скромную красоту, внутреннее достоинство башкирской женщины. Во время наших гастролей этот танец всегда вызывал лестные отзывы. В одной шведской газете написали: «В этом танце – первозданная чистота. Хочется съездить и посмотреть, что это за страна, в которой выросло такое искусство…»